Про переезд в Штаты и путь к Parsons

Майя, расскажите о своем бэкграунде и о том, чем вы занимаетесь сейчас?

Майя Черепова: Я дизайнер, живу и работаю в Нью-Йорке, преподаю в школе дизайна Parsons, объективно лучшей школе дизайна в США.

Я выросла в Одессе, окончила там среднюю и художественную школы и собиралась поступать в педагогический институт. В Штаты меня увезли родители, когда мне было 17 лет. Я была против: в Одессе оставались друзья и любимый, и три месяца я ревела по ночам.

Когда я только сошла с самолета, «Парсонс» мне не светил по финансовым причинам. FIT был реалистичным вариантом, к тому же это один из лучших fashion-колледжей в США. Я жила с родителями, но работала и сама платила за учебу, что здесь бывает довольно редко.

После выпуска я участвовала во фриланс-проекте, с которого совершенно случайно попала в мужское отделение Structure компании Limited. Она владеет Victoria Secret, Express и кучей других компаний. Я изучала дизайн женской одежды, поэтому шла и думала: «Что я буду делать с мужской одеждой? Мне это совершенно не интересно». Там была классная команда – с немного более строгим вкусом, чем мой, но я им понравилась, и мне предложили остаться.

Оказалось, что это потрясающе интересно, и мужской одеждой я занималась десять лет. Потом отделение Structure превратилось в Express. Оттуда я ушла в Banana Republic, потом – в Calvin Klein, а затем – в Ralph Lauren. Тогда я решила, что это будет моя последняя работа в крупной fashion-компании, если я не буду ощущать удовлетворение. Мои установки и ценности не соответствуют тому, чем сейчас является индустрия моды в мире и в Штатах.

Про переходные периоды

Как вы начали преподавать в Parsons?

Майя Черепова: В 2008-м, в кризис, в Ralph Lauren закрыли отдел. Я там понемногу сходила с ума к тому моменту, но не уходила сама, потому что знакомые с большим профессиональным опытом уже были на улице и искали работу ассистента. Так что я в каком-то смысле была рада, что появилась возможность немного побыть дома, подучиться, позаниматься художественным творчеством и сайд-проектами.

Тогда я уже понимала, что сменю профиль. Я пошла учиться, чтобы стать дизайнером по тканям. Одна из моих преподавателей, женщина хорошо в возрасте, вела курс по стандартной программе, но ничего не понимала во всем остальном. И я ее немного учила. Однажды она мне сказала: «У тебя так хорошо получается. Почему бы тебе не поговорить с моей начальницей в Parsons?». И через несколько месяцев мне предложили преподавание в Parsons. Сначала это был один курс, потом другой, а дальше при поддержке своего руководителя я создала новый курс.

Про обучение, личный месседж и требования реальности

Многие люди не могут себе представить, что способны достичь чего-то в другой стране, что в принципе могут оказаться в Ralph Lauren, не то что размышлять об увольнении из компании такого уровня. Есть люди с треком в голове, но их мало – другие хотят понять: «Как?».

Майя Черепова: Всегда завидовала тем, у кого понятный трек в голове. У меня это частично удача – какие-то вещи сложились. Сейчас я общаюсь с молодыми людьми из разных стран и понимаю, что во время учебы в колледже я вообще не понимала происходящего. Преподаватели говорили, что я хорошо рисую, у меня интересные идеи и творческое мышление. Но при этом у меня было нулевое представление об индустрии. Так что развиваться и делать карьеру удавалось на фантазии и вкусе, унаследованном от мамы.

Если давать совет человеку, который хочет найти свое место в мире дизайна, да и не только, – нужно учиться. Очень приятно, когда люди свежие, когда они мыслят аутентично, а не штампами из журналов и fashion-блогов. Но, с другой стороны, недавно студентка прочитала мне по бумажке «Balenciaga». В такие моменты у меня начинает ехать крыша, потому что я понимаю – человек не знает ничего. Необходимо изучать историю моды, философию fashion-художников, которые влияют на моду и меняют образ мышления в дизайне, «думание». Нужно стремиться понять других и себя, а затем – создать свой бренд.

Нужно экспериментировать, искать и всегда оставаться с открытым умом. Мне очень повезло, что я попала именно в департамент мужского дизайна. Там в хорошем смысле сузили диапазон моего вкуса и заставили выбрать то, что для меня важно, сузить и сформулировать мой жизненный месседж – к чему я иду и чему я учу.

Как вы формулируете его сейчас?

Майя Черепова: Недавно разговаривала с коллегой и сказала в разговоре: «В итоге мы учим только тому, во что верим сами. Мы учим собственным ценностям. По-разному, разными проектами и методами». В модной индустрии для меня важны несколько вещей, которые я стараюсь привить «детям», студентам: твое видение и мнение важнее любых трендов; себя открытого выставить на обозрение страшно, но это единственный способ сделать то, что является уникальным и необычным на данный момент.

Один из недавних проектов: они дизайнили мини-коллекцию на соседку по парте, у меня в основном девушки учатся. Знаете, наверное, что такое 12-головая фигура? Если рисовать среднестатистическое человеческое тело, то оно делится на восемь частей высотой с голову. Fashion-эскизы рисуют на 12 голов, и обычно все уходит в ноги. Пропорции и дизайн искажаются по сравнению с теми, которые нужны для одежды на обычного человека.

Поэтому обычные люди не выглядят так роскошно в дизайнерской одежде, как модели?

Майя Черепова: Совершенно верно. Если бы дизайнили на обычных людей, все было бы намного лучше. Если на этапе зарисовок дизайн ищут на вытянутой фигуре – это одни представления о том, как это все потом будет выглядеть. А потом, когда драпируют на обычном пропорциональном манекене, понимают, что почему-то не так красиво.

Про язык

Майя, вы настолько свободно говорите по-английски, что можете преподавать в лучшей американской школе дизайна. Многим не верится, что можно выучить язык так хорошо. Как у вас происходила языковая ассимиляция?

Майя Черепова: Здесь помогла дальновидность родителей – я ходила в «английскую» школу. Когда приехала в Нью-Йорк, я говорила по-английски, другое дело – как. Ньюйоркцы страшно тараторят. Вдобавок есть своеобразный нью-йоркский акцент. Так что понимала я мало, но меня понимали.

А языковой шовинизм ощущали?

Майя Черепова: Безусловно, ощущала какое-то время. Но он связан с тем, что люди не понимают глубину человека, пока он не может выразить ее из-за нехватки слов. Комфортно в языковом отношении мне стало года через три, когда я начала думать по-английски и хорошо говорить. Я уже провела здесь больше времени, чем дома, 21 год. Так что в какой-то степени горжусь тем, что говорю без акцента по-русски.

Вот мы разговариваем, и часто слова, которые вы говорите по-английски, мне передают больше смысла, чем их общепринятые русскоязычные аналоги. Нет ощущения, что различия в мышлении обусловлены разными языками?

Майя Черепова: Безусловно, есть. Какие-то понятия и явления можно объяснить на другом языке только длинными предложениями. У меня такое постоянно происходит, потому что я живу с носителем английского языка. Мне нужно рассказать о чем-то из детства, и я вдруг понимаю, что не могу сказать одним словом. Мне нужно рассказывать историю от Царя Гороха, чтобы объяснить, что произошло, почему я так думаю и почему это так называется. А бывает и так: я попросила знакомого француза перевести короткую фразу для татуировки, и он сказал, что идентично и лаконично перевести это на французский вообще нельзя. На русский, кстати, тоже.

Про обучение думать и делать

Расскажите подробнее о преподавательской работе в Parsons?

Майя Черепова: На данный момент я преподаю два класса. Design Studio считается самым важным, ведущим классом, потому что речь там о философии дизайна. Он учит «думанию», подходу к дизайну, концепции. Для меня он был испытанием: с одной стороны, интересно, а с другой – там много работы, потому что я преподаю не какое-то определенное ремесло или знание, а учу думать.

Второй, практический класс я, собственно, создала. Учу тому, чем нужно будет заниматься, когда студенты выйдут из колледжа и станут ассистентами или дизайнерами: правильно рисовать одежду, делать так называемые Flats (чертежи) и формировать Tech Pack (технический пакет, который прилагают к дизайну, когда отправляют его на фабрику). Помню, когда я получила первую работу, меня спросили, умею ли я делать Tech Pack. Я ответила: «Что?». Моя задача – научить ребят думать и экспериментировать, раскрыть их творческое начало, но если не дать им практических навыков, потом они просто потонут.

Обучение ремеслу наряду с дизайнерским мышлением – это часть философии Parsons?

Майя Черепова: Скорее, противоположность, это уникальный класс. Я помню свой первый разговор о нем с начальницей. Я сказала, что «дети» выходят из лучшего дизайн-колледжа без понимания того, что им в действительности предстоит делать. У них красивые портфолио и потрясающие идеи, но они не могут их реализовать. И она сказала: «Хочешь – давай. За дело». Через год мы создали этот курс. Сначала было одно пробное отделение, сейчас их три или четыре – мои коллеги подхватили остальные.

Класс оказался очень популярным, потому что на интервью в компаниях дизайнеров спрашивают о технических вещах, о которых они представления не имеют. Так что в Parsons уже планируют сделать второй уровень: есть очередь, у многих не получается попасть на этот класс. Дело в том, что на втором курсе им еще рано, они пока не понимают конструкцию. А на четвертом они создают коллекцию, и времени заниматься чем-то еще не остается. Есть окно в год-полтора, когда можно взять этот предмет.

Parsons – один из самых творческих колледжей, и мы немножко задираем нос по этому поводу. Изучение ремесла наряду с концептуальным мышлением – это не только баланс. Ко многим людям творчество приходит через ремесло. Я всегда считала, что есть дизайнеры «рисующие» и «драпирующие». Я как дизайнер с художественным бэкграундом начинаю рисовать коллекцию. А у кого-то подход Диора: пока не взял кусок ткани и не приложил к манекену, ничего не происходит.

Творческий поиск происходит в процессе того, что мы сейчас называем ремеслом. Я большой фанат японской культуры, художественных ремесел. В Японии нет слова «ремесло», есть только слово «искусство». Все, что касается концентрации, узкой специализации и высокого профессионализма, – это «арт». Если ты прекрасный столяр, ты считаешься художником.

Я наблюдаю за студентами, их проекты разные: какие-то – более «рисовательные», какие-то – более «думательные», а в каких-то интересная ручная работа. И у каждого своя сильная сторона: кто-то лучше придумывает, размышляя и фантазируя, кто-то думает карандашом, а кто-то – руками. И тут нет «правильного» подхода. Просто нужно развить у человека ведущую способность к поиску идей.

Про критику, перекрытую креативность и возвращение отторгнутой индивидуальности

Многие пережили такой слом: несколько раз человек сталкивается с жестким осуждением своей неоформленной, неуклюжей индивидуальности – и выхолащивается. Из-за страха показать себя у него сужается творческий коридор. Что вы посоветуете людям с перекрытой креативностью и отторгнутой индивидуальностью?

Майя Черепова: На самом деле это одна из самых опасных вещей. Творческому человеку особенно страшно выложить себя на обозрение, и в том числе на осуждение. А от кого-то осуждение будет в любом случае. Тут нужно разграничить.

Первое – насколько для вас важно то, что вы делаете. Если действительно важно, то это переборет страх. А второе – насколько то, что вы делаете, ваше. Нужно время на самокопание и понимание того, что действительно – «ты». Если мы не ощущаем, что это наше настоящее, мы не будем настолько смелы, чтобы представить это людям. Понимание себя, своего стиля и ценностей – дорога к самовыражению. Начинать нужно не снаружи, а изнутри.

Среда довольно агрессивна, даже образованные и умные люди сегодня не стесняются в выражениях, когда оценивают что-то. «Ужасно» может означать просто «мне – не очень». Как формулировать установку? «ОК, я осознаю, что работу, выражающую мою индивидуальность, могут публично растерзать, но все-таки представлю»?

Майя Черепова: Тут два момента. Во-первых, необходимо отделить мнение толпы от мнения тех, кто для вас важен. И для этого сначала надо найти тех, чье мнение важно. Говорят «не сотвори себе кумира» – я не согласна. Сотвори и найди способы получить его отклик и советы. Это не обязательно должен быть «кумир» вооот такого уровня. Это может быть человек, с которым у вас эмоциональная, интеллектуальная связь; чье мнение вы цените. То, что говорят остальные, ну совершенно не важно.

Художники имеют смелость показать свою индивидуальность. Выставлять себя на обозрение и критику – страшно и эмоционально тяжело, из-за этого многие пьют, например. Есть большая проблема: людей изначально не учат пониманию, что нужно беречь тех, кто готов открыться и показать в творчестве свою индивидуальность. Нужно ценить этот акт самоотдачи и смелости. Большинство подражают, это безопасно.

Во-вторых, одна из главных вещей – научиться воспринимать критику, вытаскивать из нее важное. Тебе сказали: «Ты дурак». Ну, сам дурак. А если сказали: «Ты дурак, у тебя некрасивый фон, здесь нужен синий». Нужно ответить: «Почему синий? Расскажи, что ты знаешь об этом». Извлекать из критики нужную тебе информацию – это тоже акт открытости и смелости, потому что ты не закрываешься и не уходишь в угол плакать, а говоришь: «Если вы хотите дать мне новое знание, то я возьму».

Про органическое обучение и анскулинг

В Parsons есть образовательные ноу-хау, которые можно тиражировать?

Майя Черепова: Преподавание в Parsons – это не массовые лекции, а органический процесс, и школа очень гордится этим. Мне очень нравится такая цикличная работа со студентом один на один. Обучение происходит через разбор работ и беседы, как в старые времена, когда люди приходили в художественные ателье учиться у мастера.

Все чаще слышу о необходимости возврата к индивидуальному обучению: берем конкретного человека и раскрываем его талант.

Майя Черепова: Я верю в этот подход. У меня многие друзья и приятельницы не отправляют детей в школу – здесь это называется Unschooling. Есть куча книжек для этого. Дети учатся дома и раз в год сдают тесты на соответствие образовательным стандартам. Эти стандарты достаточно низкого уровня, можно не переживать, что ребенок чего-то не доучил. Появляется возможность выявить его интересы и способности. Если ребенок творческий, ему дают больше художественных знаний. Если увлекается биологией, он сидит в парке и жуков рассматривает. Такое обучение органично, поскольку родители лучше знают своего ребенка.

Знаменитая фраза Альберта Эйнштейна: «Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по ее способности взбираться на дерево, она проживет всю жизнь, считая себя дурой». В колледже ко мне приходят разные-разные молодые люди: казалось бы, отбор уже произошел – они все творческие, но все – по-своему, и развивать это нужно соответственно.

Если человек всегда считал себя обычным и средним, но вдруг решил поинтересоваться, не рыба ли он, которая всю жизнь лезет на дерево, – может, и он в чем-то гениален, с чего начать?

Майя Черепова: Прежде всего нужно понять, что нет нетворческих людей. Это банальность, но на самом деле мало людей знают, как выразить себя и работать творчески. Мой папа – физик и профессор маркетинга, а мама – дизайнер ювелирных украшений. И то, и другое, и третье – творчество. Не дай Бог, папа запоет, но по-своему он очень творческий человек: придумывает для студентов какие-то безумные проекты и т. д. Творчество происходит на разных уровнях.

Заниматься каким-то изобразительным творчеством важно для психики. Начать стоит с книг. Самовыражение через изобразительное искусство и музыку очень помогает развить общую креативность. Она начинает проявляться в таких областях и ситуациях, где вы и не ожидаете. Очень важно для таких людей, да и для художников тоже, заниматься творчеством не напоказ. Прежде всего это приватная практика, а не результат. Ничего не получится, если заниматься творчеством для того, чтобы выставляться в галерее.

У меня есть подружка, которую я считаю настоящим художником. Она пишет маслом, она очень интересный фотограф и совершеннейшая хиппи. Так вот, раз в месяц она закрывается в студии «полить красочку». Это медитативный процесс: она выкладывает огромный холст на полу и размазывает краску. Может получиться что-то страшное, а может – прекрасное. Ее изначальная договоренность с собой: никто никогда этого не увидит, не оценит и не осудит – это только для себя. Периодически нужно устраивать себе такой творческий рестарт.

И так вот незаметно вырабатывается навык раскрываться и смело мыслить в практике.

Майя Черепова: Совершенно верно.

  Спросили книжных экспертов. Zillion.Чтение: 6 книг для развития креативности 

Про эссенциализм и процессы в fashion-индустрии

Майя, как вы думаете, в дизайне происходит сейчас что-то исторически важное? Мы идем к чему-то?

Майя Черепова: Надеюсь, что мы идем к осознанному консьюмеризму. Думающее молодое поколение намного мудрее, чем, например, я была в их возрасте. Они обращают внимание на значимые мировые явления, спасибо Интернету. Я думаю, это повлияет на стиль и потребление.

Возможно, будет война подходов, потому что, с другой стороны, Интернет захвачен менее развитым молодняком, который скупает дешевые тряпки жуткого качества. Они не понимают, какое производство и воздействие на экологию стоят за такой одеждой. Fashion-концерны активно поощряют такой стиль потребления – забивание внутренней пустоты тряпками.

В моем понимании, если человек из среднего класса готов заплатить приличные деньги за хорошо сделанные вещи, он подумал. Здесь сейчас активно развивается направление экологичной в разных смыслах моды. Люди готовы платить серьезные деньги за то, что сделано вручную самим дизайнером, а не сшито где-то на жутких фабриках.

А должна ли одежда стоить серьезных денег? Может, это чисто «техническая» штука? В фантастическом кино, в «Эквилибриуме», «Облачном атласе» и т. д., мы видим минималистичную «техническую» одежду.

Майя Черепова: Я люблю минимализм, но считаю, что дизайн, в котором нет ничего, кроме базового силуэта, – это все-таки тренд. У него есть социальная подоплека. В разных странах происходят жуткие вещи, люди видят это и кидаются в крайности: либо все становится золоченым и безумным, либо тихим и практичным, как униформа.

С другой стороны, думающие ребята сейчас все чаще приходят к жизни в духе эссенциализма. То есть разбираются, что им действительно нужно. И оказывается, что это, к примеру, шесть футболок и две пары джинсов. У меня есть студенты, которые примерно так и выглядят, при этом дизайнят одежду для сказок с единорогами.

А с третьей стороны, зарождается любопытное направление – функциональные хайтек-вещи, к примеру, жакет, который греет зимой.

Zillion. Чтение: «Эссенциализм. Путь к простоте» 

Как думаете, есть предел у дизайна, который будет найден в будущем?

Майя Черепова: Я думаю, что это бездонная штука. Дизайн может быть ограничен только пределом мышления.

Про дзен и борьбу за последовательность

Читала историю парня, который учился в Parsons. Ему не нравился какой-то преподаватель, он попросил заменить его, на что ему ответили: «Относись к преподавателю, как к клиенту». Для него это стало деловым уроком. Расскажите образовательную дзен-историю?

Майя Черепова: Расскажу историю из своего обучения. Я как человек многогранный всю жизнь борюсь с собой. Мне многое нравится, и я все разделяю и компоную – меня раздражает, когда все смешивается и не подходит друг к другу. К примеру, в шести разных блогах я собираю различные изображения для внутренней сортировки. Есть потребность в последовательности.

Как-то раз я сделала проект, который мне не нравился. Он не был логическим продолжением предыдущих работ и не ложился в портфолио. Одна из моих любимых преподавателей, веселая тетка с украинскими корнями, сказала: «Послушай, это все вышло из одной головы. Оно все твое».

Про тело и «коррупцию идей»

Вы сказали, что ваши ценности не соответствуют тому, чем является сейчас индустрия моды.

Майя Черепова: Мне как дизайнеру и преподавателю очень интересно движение Body Image Movement, идея которого – не искажать представление о том, что такое женское тело. Женское, потому что его общество больше проблематизирует. Мужчина с пузом – это просто мужчина. А если женщина слишком худая или полная, с толстыми ногами или длинным носом – все, сразу «ужасно». И она комплексует, что «некрасивая», потому что ей это внушили.

В детском и юношеском возрасте ребенка необходимо учить тому, что он, в первую очередь, человек, независимо от того, какой формы его тело. И тому, что никто не имеет права диктовать, как ему выглядеть. Для Fashion это сложная тема, потому что есть стандартное мышление и понимание, что вот эта одежда на женщине шестого размера – красиво, а на женщине десятого размера – некрасиво.

Много дизайнеров принимают сейчас философию Body Positive?

Майя Черепова: Эта философия начинает распространяться в дизайнерской среде от «академии» – от таких людей, как я и мои коллеги по колледжу. Мы хитро «подсовываем» молодым умам не очень популярные, но хорошие мысли. Надеемся, что они приживутся, и после колледжа этих чистых ребят не сломают огромной волной индустриальных стандартов.

Сейчас они верят в лучшее. Но тут, понимаете, дайте малышу в руки кролика и скажите, что он будет есть его на ужин. Он же потом будет реветь два часа. На ранних этапах человек ближе к идеалам, но потом жизнь ломает – происходит коррупция идей, коррупция ценностей.

Многие из ребят уже насмотрелись и начитались, но их достаточно легко подкрутить в другую сторону – на ощущениях. А когда ты разговариваешь с человеком, который 30 лет работает в индустрии, он говорит: «Ну да, все это, конечно, хорошо, но мне-то нужно коллекцию делать».

Есть смелые и мудрые люди, которые видят, что происходит что-то плохое, отказываются в этом участвовать и идут в другом направлении. Моя коллега недавно создала маленькую компанию. Она скупает секонд-хенд вещи, распарывает мужские футболки и рубашки и кроит из них простую, минималистичную женскую одежду. Она производит ее экологично, за углом своего дома в Бруклине. И даже не собирается особенно менять коллекцию от сезона к сезону.

Про обучение в Parsons

Человек всерьез захотел учиться в Parsons. К чему готовиться?

Майя Черепова: Первое: денег – уйма, и в целом, и на год. Сейчас это стоит, если не ошибаюсь, 50–60 тысяч долларов в год. Плюс деньги на жилье и еду, а жизнь в Нью-Йорке недешевая. Я советую жить не в общежитии, хотя оно прекрасное, в новом здании. Это совершенно другой опыт и ощущения. Если уж приехали в Нью-Йорк, живите в Нью-Йорке, потому что там столько всего. Это очень интересный и многогранный город, каждый может найти что-то для себя.

Второе: конкурс – большой. В Parsons ожидают необычных и думающих людей. Обычно выбирают по эссе и портфолио: чем больше концептуального мышления, культуры и образованности вы покажете, тем больше шансов. Человек без хорошего общего образования может сшить симпатичную одежду, но это совсем не то же самое, что быть хорошим дизайнером.

Хороший дизайнер несет месседж, понимает, что было до него, что происходит в мире и с ним самим. Желательны знания в области изобразительного искусства, музыки, понимание политической картины. По-английски это называется «соединить точки». Нужно показать ассоциативное мышление и понимание разных областей.

Третье: нужно готовиться к тому, что вы не будете спать. Чем ближе к выпуску, тем больше работы. Сначала ее не так много, потому что студенты еще не поняли, как работать с системой и самими собой, у них нет навыков тайм-менеджмента. Но постепенно работы становится больше. Они уже поняли, что происходит и как реализовывать свои идеи эффективно, но тут ее становится еще больше.

Недавно студентка, которая выпускается в этом году, пришла и сказала: «Я не спала три дня, вот мой проект, можно я пойду?». А глаза уже не открываются. Это тяжело, но этот институтский опыт симулирует реальный рабочий процесс: все чего-то хотят от тебя, а вокруг важные люди, которые старше и опытнее. В таком режиме студенты учатся управляться с этой ситуацией, решать, на что разумнее и важнее потратить время.

Про междисциплинарное общение

Ваш отец – физик, поэтому вы можете судить об этом. Человек из технической области может привнести в дизайн нечто совершенно новое?

Майя Черепова: Наверное, он не сдизайнит сам, но да, может – через беседу с тем, кто занимается дизайном. Со мной, например: я могу услышать от него идеи, которые с учетом моих знаний о дизайне подтолкнут к тому, чего еще не было.

Один из моих студентов уехал учиться на год в Париж и написал мне: «Я познакомился с таким огромным количеством не-fashion студентов. Какое счастье!». Когда люди варятся в своем соку в специфической среде, такое все печальное становится. Междисциплинарность очень важна.

Об этом стоит напоминать себе, независимо от того, в какой отрасли работаешь.

Майя Черепова: Да, но у творческих людей идейное вырождение от профессионального «инцеста» – когда они общаются только друг с другом – проявляется острее.

Про закономерности

Представим: дизайнер учился в атмосфере свободного мышления и отрицания стереотипов, а потом пришел работать в компанию. Вероятен психологический слом.

Майя Черепова: У меня был огромный, притом что FIT считается более ориентированной на практику школой, чем Parsons. С одной стороны, слом – это страшно, а с другой – я не вижу альтернативы, если честно. Я не считаю, что из-за этого нужно отобрать у студентов время, когда есть возможность помечтать, развить фантазию и осознать свой талант. Сильнейшие выживут, скажем так. Но чтобы «выжило» больше талантливых людей, им нужно дать навыки. Этим я и занимаюсь в своем практическом классе, чтобы знакомство с реальностью было не таким драматичным и травмирующим.

Есть много двухгодичных fashion-школ, которые готовят студентов просто к бизнесу. И к нему они, наверное, готовят лучше. Но такой подход унифицирует, а это «затаптывает» людей, которые могут стать уникальными дизайнерами. Им говорят: «Делай практично, будет продаваться». Тут важный момент. Необходимо отдавать себе отчет в том, что нужно сначала быть потрясающим – а потом придумать, как продавать то потрясающее, что ты делаешь.

Про «дизайнерских дизайнеров»

Когда-то в интервью преподаватель одной из московских школ сказала, что на улицах мы видим адаптацию высокой моды.

Майя Черепова: Да, конечно. В нашей индустрии нового очень мало. Новое зарождается на периферии или на верхушке. И многое видно только дизайнерам. Есть даже такое понятие «дизайнер дизайнеров», или «дизайнерский дизайнер». Обычный человек, скорее всего, вообще не увидит их одежду – она такая странная, что продается в лучшем случае крошечным тиражом.

Очень любопытно, когда они вдруг становятся известными и коммерчески успешными. К примеру, дизайнер Борис Биджан Забери, который работает в Париже. Это приятель и протеже Рика Оуэнса, который тоже не мейнстрим. Я называю течение, к которому они относятся, Dark Fashion.

Борис вдруг стал безумно популярным. В колледже он считался совершеннейшим фриком. Он очень тихий, интроверт, дизайнит для себя, не занимается продвижением своего имени и бренда. Маркетинг у него минимальный какой-то, а раньше вообще не было, пока за него не взялись понимающие люди. Ребята, которые называют себя Goth Ninjas или Street Goths, влюбились в его одежду.

Я читала интервью с Лукой Лаурини, одним из моих любимых итальянских дизайнеров, тоже очень тихим. Его спросили про процесс, и он ответил: «Ну, мы зарядили свитер в машину, а там что-то пошло не так, и машина стала делать затяжки и дырки. Получилось так красиво. Мы долго думали, как это сделать уже не случайно, и в итоге получилось разработать технологию. Мы так радовались».

Boris Bidjan Saberi, Spring/Summer 2015

Про «красивенькое» и стратегию изменения системы

Возникает вопрос о специальном или неосознанном заимствовании. Топовый мейнстрим следит за такими дизайнерами?

Майя Черепова: Думаю, нет, они заняты своим делом, у них другие приоритеты. Я очень люблю дизайн, но не очень люблю fashion-индустрию – она стимулирует людей на излишнюю трату денег. Она обращается к нашим комплексам и потребности влиться в какую-то струю. Наконец, она поощряет любовь к «красивенькому». Это «миленький ситчик», как у Чехова в «Лешем».

Я очень не люблю «красивенькое». Помню, я готовилась к поступлению в педагогический институт. На одном из экзаменов нужно было нарисовать мраморную голову. Я тогда была больше иллюстратором, рисовала зверюшек и хотела стать аниматором. У меня была «миленькая» рука. Как-то раз я начала рисовать, а преподаватель, который меня готовил, подошел и говорит: «Это красивенько. Красивенько – это не искусство».

Красота по-мещански. 

Майя Черепова: Да, как говорит моя подружка, «баг(х)ато»: если больше блестит, люди подумают, что есть деньги. К сожалению, в модной индустрии такая эстетика – приоритетный подход к дизайну на многих уровнях. Мы пытаемся по-партизански изменить это.